ОБРАЗ ВЕЛИКОГО РУССКОГО УЧЁНОГО
Биографии замечательных людей нашей Родины не случайно занимают такое видное место в тематике советской кинематографии. Биографический фильм имеет огромное воспитательное значение. В самом деле, правдиво рассказать в биографическом фильме о великих достижениях политического деятеля, учёного, художника, полководца можно, только выявив те его качества, которые обессмертили его имя: любовь к родине, самоотверженность, волю к труду, требовательность к себе и другим. Жизнь великого человека – поучительный пример, и чем глубже рассказал о ней биограф, тем большую воспитательную ценность имеет его произведение.
Задача биографического фильма состоит отнюдь не в изложении мельчайших фактов жизни, а, наоборот, в выявлении и образном пояснении самого существенного. Простое изложение фактов биографии, даже если оно сделано самым тщательным образом, не выразит смысла жизни великого человека. Драматургу-биографу факты должны быть известны во всех подробностях. Но, чтобы воссоздать образ своего героя и сделать его понятным другим, автор должен быть совершенно свободен от необходимости нанизывать бесчисленные факты. Он должен отобрать те из них, которые объясняют смысл жизненного пути замечательного человека.
Именно так решает задачу биографического жанра новый сценарий М. Папавы «Академик Иван Павлов». Уже самый выбор темы свидетельствует о настоящей творческой смелости сценариста. Образ Павлова – один из самых близких нам образов в блистательной плеяде русских учёных. Автор посвятил свой труд не решению абстрактной темы об учёном, а рассказу о сложном движении по пути к социалистической культуре создателя современной физиологии, именем которого по праву гордится русский народ.
…1936 год. Февраль. Вечер. Снежный вихрь у подъезда ленинградского дома академика Ивана Петровича Павлова. В доме тишина. В гостиной шёпотом переговариваются врачи, пришедшие на консилиум. В соседней комнате умирает великий физиолог. Хотя смертельная тень болезни легла на его лицо, он и в последние свои минуты поглощён думами о незаконченных работах. Но вот в комнату вбегает внучка Павлова, только что пришедшая с гулянья. Вместе с ней врывается мажорная тема жизни, и перед стариком возникают видения далекого прошлого и суровая действительность его юношеских лет.
Так начинается сценарий о Павлове. И не случайно, что в самом начале сценария противопоставлена смерть учёного другой кончине, свидетелем которой он был в свои молодые годы. Умирает купец-самодур Телегин, одновременно ищущий спасения у молодого врача Павлова и у священника – его отца. После причастия Телегин с трудом подходит к окну и видит за ним яблоневый сад.
– Яблок нынче тьма какая! Это зачем же? – спрашивает он, задыхаясь от злобы. – Ну, ты, вот, доктор. Обещаешь мне, значит, помирать…А солнце светить будет…И сады стоять? Зачем? Для тебя, что ли?
– Какая же злоба в вас бушует, господин Телегин, – отвечает Павлов. – Да, сады будут стоять, будут!
– Ан, врешь, – кричит Телегин, – и не будут! Марфа! Сад, сад…срубить!
Слышны уже гулкие удары топоров, но вдруг Телегин пошатнулся и упал. И сразу в саду наступает облегчённая тишина, и садовник трогает глубокую рану на дереве.
Так умирал человек жестокой и бесплодной жизни, олицетворяющий собой мрак, бесчеловечность, величайшее людское зло.
И вот умирает великий ученый Павлов. Он думает о завтрашнем дне, о решении новых научных проблем, о новых вольерах для подопытных животных. Ученый не сдался и даже на смертном одре командует врачами. Так умирает человек действия, созидания, жизнеутверждения.
Уже в этой начальной ключевой сцене произведения автор чётко и ясно обнаруживает свои творческие позиции, знакомя прежде всего с теми философскими устремлениями учёного, которые обосновывали всю его дальнейшую деятельность. Физиолог Павлов не может рассматриваться отдельно от мыслителя-Павлова, мыслителя полного трагических порой противоречий. В чём же их корни? Сценарист отвечает и на этот вопрос.
Известно, что книги Писарева, Чернышевского, Белинского, идеи которых еще в юности увлекали Павлова, он нашел в библиотеке своего отца-священника. Этот факт, отобранный автором из серии других, связанных с молодыми годами Павлова, в драматургическом развитии глубоко раскрывает внутреннее противоречие, приведшее молодого ученого к острому конфликту со всем укладом, царившим в родном доме, и к разрыву с отцом.
Автор счастливо избежал ошибки многих биографов, изображавших, согласно плохой литературной традиции, Павлова, как учёного со странностями, рассказывавших о нём «занимательные» анекдоты, мешающие понять своеобразие его характера.
И эпизоды сценария, где поведение Павлова поражает нас необычностью, отнюдь не превращаются в анекдот. Автор вводит их для того, чтобы объяснить противоречия в характере учёного и показать, каким сложным, неповторимым путём эти противоречия изживались.
В самом деле, «необычность» Павлова, резкость его в общении с людьми никогда не была позой. Чаще всего она являлась своеобразным, но вполне понятным выражением огнедышащей энергии человека, для которого, как вспоминает его ученица М. К. Петрова, исследование не было только родом занятий, профессией, но формой отношения к жизни. И именно широкий русский размах, удаль отличали этого богатыря науки во всех его проявлениях. И как великолепно показывает сценарий буйную радость победы, охватившую Павлова, когда он, вопреки предсказаниям скептиков, осуществил благодаря огромной своей настойчивости труднейший опыт!
Павлов, добившись успеха, выбегает из лаборатории во двор и начинает играть в городки, вкладывая в игру весь свой столько раз сдерживаемый неудачными повторениями одного и того же опыта буйный темперамент.
– Ставьте «паровоз», – скомандовал Павлов. – Хирурги смеются!? – и выпущенная левой рукой Павлова палица гудя рассекает воздух и начисто сметает все фигуры.
– Анатомы не верят? Ставьте «колодезь»! А мы им – фигу-с! – и снова гудящая палица сносит всю фигуру.
Чисто русские черты Павлова, ученого-патриота, находят в сценарии последовательное развитие и в сцене, в которой больной ученый рассматривает свою болезнь, как некий абстрактный случай, а не собственную судьбу. Отказываясь от терапевтического лечения и настаивая на операции, он решительно отвергает предложение врачей поручить ее иностранному хирургу.
– Как вам не стыдно! – говорит Павлов. – Ниоткуда не ясно, что немецкие хирурги лучше наших. И немцу я себя не дам резать. Принципиально!
Да, именно таким был Павлов. Такое поведение при цельности его характера было для него единственно возможным.
«Мозг, который, в высокой степени его формации человеческого мозга, создавал и создает естествознание, сам стал объектом этого естествознания», – говорил Павлов и подчинил всю свою исследователькую работу изучению высшей нервной деятельности. Научную основу своих опытов он находил в работах русских мыслителей-материалистов, а в области, непосредственно связанной с физиологией, его учителями были Сеченов, которым Павлов зачитывался еще в семинарии, и знаменитый русский клиницист Боткин, настаивавший на комплексном лечении больных задолго до постановки этого вопроса в Америке.
Подвигом всей своей жизни утверждал Павлов приоритет русской науки. Это обстоятельство стало основой решения сцен, где он показан во встречах с иностранными учеными. Здесь Павлов предстает как великий ученый-материалист и пламенный советский патриот, способный не только на иронические, остроумные ответы ограниченным в своем мышлении представителям «западного просвещения», но и на гневный протест, когда посягают на честь его Родины.
Для Павлова служение науке было формой служения Родине. К людям, изменившим своему научному долгу, он был нетерпим и безжалостен. Это качество учёного выявляет в сценарии история его отношений к ученику Званцеву, переметнувшемуся к идеалистам и декадентам.
М. Папава, убедительно показывая и объясняя противоречия в характере Павлова, помогает читателю (а фильм поможет и зрителю) проследить сложный процесс изменения его общественных позиций.
В сцене знаменательной встречи Павлова с Кировым в селе Колтуши мы видим, как этот замечательный большевик окончательно покорил мечтателя-ученого своим человеческим обаянием, широкими знаниями и остротой научных прогнозов.
– Шли вы своим путем ,– сказал ему Киров, – а пришли к нам. К тем же выводам, что и наши философы-материалисты.
Словами Кирова автор завершает сложную тему перехода учёного на позиции народа и в качестве иллюстраций безраздельной связи Павлова с народом приводит сцену, в которой он благодарит рабочего за заботу о науке. Жанровый характер этой последней сцены нисколько не нарушает её внутренней патетики и романтического звучания. Это романтическое звучание, вообще пронизывающее весь сценарий, достигает особой силы в финальной сцене, где Павлов собственную агонию превращает в объект научного наблюдения. Смерть Павлова дана не как пессимистический финал, а как утверждение жизни в бессмертии трудов великого ученого.
В сценарии «Академик Иван Павлов» М. Папава не отказывается временами от прозаической повествовательной формы очерка, от бытовой характерности и часто подсказывает исполнителям детали поведения. Но в сценарии о Павлове, в отличие от предыдущего своего произведения «Родные поля», Папава менее всего очеркист. Он драматург, для которого сюжет – это заранее придуманная схема, а движение образов, их поведение. И, может быть, поэтому особенно заметно, что там, где он вынужден прибегать к приёмам очерка, сцены выпадают из единой образной системы. В качестве примера можно привести демонстрацию ассистенткой Павлова Варварой Сергеевной опытов в зале Петербургского общества врачей.
Но таких эпизодов в сценарии немного. Не всегда автор даёт возможность развитию образов спутников героя. Они как бы останавливаются на полпути и застывают, не приобретая ни новых черт, ни новых качеств. Нечто подобное случилось в сценарии с Варварой Сергеевной, которая так удачно экспонирована в начале произведения. Застыл в своем развитии и Забелин, остался чисто жанровой фигурой солдат Никодим. Эти недостатки отдельных персонажей сценария несомненно ощутят и актеры, и им придётся восполнить их новыми найденными красками поведения.
В целом сценарий о Павлове – значительная удача кинодраматурга. Он сумел так сгустить время действия, охватывающее долгую жизнь Павлова, что не чувствуются провалы в последовательности развития сюжета. Читая сценарий, неотрывно следишь за тщательно выписанным и развивающимся характером Павлова, и это внимание не рассеивается кинематографическим перескакиванием от одной биографической даты к другой.
Картина по сценарию М. Папавы ставится в студии Ленфильм. Перед съёмочным коллективом, и в первую очередь перед режиссёром Г. Рошаль и актёрами, стоит труднейшая задача: воплотить в образы трудный авторский материал, найти наиболее выразительные средства для передачи сложного и противоречивого характера великого учёного, а главное – понять ту глубокую социальную патетику, которая заложена в подтексте диалога основных персонажей. В сценарии, как говорится, «актёрам есть что играть», и поэтому в процессе работы им не следует уходить в сторону от авторского замысла. Тем более, что замысел этот осуществлён с хорошим знанием драматургии и изобретательных средств кино.
Жизнь Павлова должна стать для нашей молодёжи примером самоотверженного служения науке, народу, высокого патриотизма и любви к труду.
Задача биографического фильма состоит отнюдь не в изложении мельчайших фактов жизни, а, наоборот, в выявлении и образном пояснении самого существенного. Простое изложение фактов биографии, даже если оно сделано самым тщательным образом, не выразит смысла жизни великого человека. Драматургу-биографу факты должны быть известны во всех подробностях. Но, чтобы воссоздать образ своего героя и сделать его понятным другим, автор должен быть совершенно свободен от необходимости нанизывать бесчисленные факты. Он должен отобрать те из них, которые объясняют смысл жизненного пути замечательного человека.
Именно так решает задачу биографического жанра новый сценарий М. Папавы «Академик Иван Павлов». Уже самый выбор темы свидетельствует о настоящей творческой смелости сценариста. Образ Павлова – один из самых близких нам образов в блистательной плеяде русских учёных. Автор посвятил свой труд не решению абстрактной темы об учёном, а рассказу о сложном движении по пути к социалистической культуре создателя современной физиологии, именем которого по праву гордится русский народ.
…1936 год. Февраль. Вечер. Снежный вихрь у подъезда ленинградского дома академика Ивана Петровича Павлова. В доме тишина. В гостиной шёпотом переговариваются врачи, пришедшие на консилиум. В соседней комнате умирает великий физиолог. Хотя смертельная тень болезни легла на его лицо, он и в последние свои минуты поглощён думами о незаконченных работах. Но вот в комнату вбегает внучка Павлова, только что пришедшая с гулянья. Вместе с ней врывается мажорная тема жизни, и перед стариком возникают видения далекого прошлого и суровая действительность его юношеских лет.
Так начинается сценарий о Павлове. И не случайно, что в самом начале сценария противопоставлена смерть учёного другой кончине, свидетелем которой он был в свои молодые годы. Умирает купец-самодур Телегин, одновременно ищущий спасения у молодого врача Павлова и у священника – его отца. После причастия Телегин с трудом подходит к окну и видит за ним яблоневый сад.
– Яблок нынче тьма какая! Это зачем же? – спрашивает он, задыхаясь от злобы. – Ну, ты, вот, доктор. Обещаешь мне, значит, помирать…А солнце светить будет…И сады стоять? Зачем? Для тебя, что ли?
– Какая же злоба в вас бушует, господин Телегин, – отвечает Павлов. – Да, сады будут стоять, будут!
– Ан, врешь, – кричит Телегин, – и не будут! Марфа! Сад, сад…срубить!
Слышны уже гулкие удары топоров, но вдруг Телегин пошатнулся и упал. И сразу в саду наступает облегчённая тишина, и садовник трогает глубокую рану на дереве.
Так умирал человек жестокой и бесплодной жизни, олицетворяющий собой мрак, бесчеловечность, величайшее людское зло.
И вот умирает великий ученый Павлов. Он думает о завтрашнем дне, о решении новых научных проблем, о новых вольерах для подопытных животных. Ученый не сдался и даже на смертном одре командует врачами. Так умирает человек действия, созидания, жизнеутверждения.
Уже в этой начальной ключевой сцене произведения автор чётко и ясно обнаруживает свои творческие позиции, знакомя прежде всего с теми философскими устремлениями учёного, которые обосновывали всю его дальнейшую деятельность. Физиолог Павлов не может рассматриваться отдельно от мыслителя-Павлова, мыслителя полного трагических порой противоречий. В чём же их корни? Сценарист отвечает и на этот вопрос.
Известно, что книги Писарева, Чернышевского, Белинского, идеи которых еще в юности увлекали Павлова, он нашел в библиотеке своего отца-священника. Этот факт, отобранный автором из серии других, связанных с молодыми годами Павлова, в драматургическом развитии глубоко раскрывает внутреннее противоречие, приведшее молодого ученого к острому конфликту со всем укладом, царившим в родном доме, и к разрыву с отцом.
Автор счастливо избежал ошибки многих биографов, изображавших, согласно плохой литературной традиции, Павлова, как учёного со странностями, рассказывавших о нём «занимательные» анекдоты, мешающие понять своеобразие его характера.
И эпизоды сценария, где поведение Павлова поражает нас необычностью, отнюдь не превращаются в анекдот. Автор вводит их для того, чтобы объяснить противоречия в характере учёного и показать, каким сложным, неповторимым путём эти противоречия изживались.
В самом деле, «необычность» Павлова, резкость его в общении с людьми никогда не была позой. Чаще всего она являлась своеобразным, но вполне понятным выражением огнедышащей энергии человека, для которого, как вспоминает его ученица М. К. Петрова, исследование не было только родом занятий, профессией, но формой отношения к жизни. И именно широкий русский размах, удаль отличали этого богатыря науки во всех его проявлениях. И как великолепно показывает сценарий буйную радость победы, охватившую Павлова, когда он, вопреки предсказаниям скептиков, осуществил благодаря огромной своей настойчивости труднейший опыт!
Павлов, добившись успеха, выбегает из лаборатории во двор и начинает играть в городки, вкладывая в игру весь свой столько раз сдерживаемый неудачными повторениями одного и того же опыта буйный темперамент.
– Ставьте «паровоз», – скомандовал Павлов. – Хирурги смеются!? – и выпущенная левой рукой Павлова палица гудя рассекает воздух и начисто сметает все фигуры.
– Анатомы не верят? Ставьте «колодезь»! А мы им – фигу-с! – и снова гудящая палица сносит всю фигуру.
Чисто русские черты Павлова, ученого-патриота, находят в сценарии последовательное развитие и в сцене, в которой больной ученый рассматривает свою болезнь, как некий абстрактный случай, а не собственную судьбу. Отказываясь от терапевтического лечения и настаивая на операции, он решительно отвергает предложение врачей поручить ее иностранному хирургу.
– Как вам не стыдно! – говорит Павлов. – Ниоткуда не ясно, что немецкие хирурги лучше наших. И немцу я себя не дам резать. Принципиально!
Да, именно таким был Павлов. Такое поведение при цельности его характера было для него единственно возможным.
«Мозг, который, в высокой степени его формации человеческого мозга, создавал и создает естествознание, сам стал объектом этого естествознания», – говорил Павлов и подчинил всю свою исследователькую работу изучению высшей нервной деятельности. Научную основу своих опытов он находил в работах русских мыслителей-материалистов, а в области, непосредственно связанной с физиологией, его учителями были Сеченов, которым Павлов зачитывался еще в семинарии, и знаменитый русский клиницист Боткин, настаивавший на комплексном лечении больных задолго до постановки этого вопроса в Америке.
Подвигом всей своей жизни утверждал Павлов приоритет русской науки. Это обстоятельство стало основой решения сцен, где он показан во встречах с иностранными учеными. Здесь Павлов предстает как великий ученый-материалист и пламенный советский патриот, способный не только на иронические, остроумные ответы ограниченным в своем мышлении представителям «западного просвещения», но и на гневный протест, когда посягают на честь его Родины.
Для Павлова служение науке было формой служения Родине. К людям, изменившим своему научному долгу, он был нетерпим и безжалостен. Это качество учёного выявляет в сценарии история его отношений к ученику Званцеву, переметнувшемуся к идеалистам и декадентам.
М. Папава, убедительно показывая и объясняя противоречия в характере Павлова, помогает читателю (а фильм поможет и зрителю) проследить сложный процесс изменения его общественных позиций.
В сцене знаменательной встречи Павлова с Кировым в селе Колтуши мы видим, как этот замечательный большевик окончательно покорил мечтателя-ученого своим человеческим обаянием, широкими знаниями и остротой научных прогнозов.
– Шли вы своим путем ,– сказал ему Киров, – а пришли к нам. К тем же выводам, что и наши философы-материалисты.
Словами Кирова автор завершает сложную тему перехода учёного на позиции народа и в качестве иллюстраций безраздельной связи Павлова с народом приводит сцену, в которой он благодарит рабочего за заботу о науке. Жанровый характер этой последней сцены нисколько не нарушает её внутренней патетики и романтического звучания. Это романтическое звучание, вообще пронизывающее весь сценарий, достигает особой силы в финальной сцене, где Павлов собственную агонию превращает в объект научного наблюдения. Смерть Павлова дана не как пессимистический финал, а как утверждение жизни в бессмертии трудов великого ученого.
В сценарии «Академик Иван Павлов» М. Папава не отказывается временами от прозаической повествовательной формы очерка, от бытовой характерности и часто подсказывает исполнителям детали поведения. Но в сценарии о Павлове, в отличие от предыдущего своего произведения «Родные поля», Папава менее всего очеркист. Он драматург, для которого сюжет – это заранее придуманная схема, а движение образов, их поведение. И, может быть, поэтому особенно заметно, что там, где он вынужден прибегать к приёмам очерка, сцены выпадают из единой образной системы. В качестве примера можно привести демонстрацию ассистенткой Павлова Варварой Сергеевной опытов в зале Петербургского общества врачей.
Но таких эпизодов в сценарии немного. Не всегда автор даёт возможность развитию образов спутников героя. Они как бы останавливаются на полпути и застывают, не приобретая ни новых черт, ни новых качеств. Нечто подобное случилось в сценарии с Варварой Сергеевной, которая так удачно экспонирована в начале произведения. Застыл в своем развитии и Забелин, остался чисто жанровой фигурой солдат Никодим. Эти недостатки отдельных персонажей сценария несомненно ощутят и актеры, и им придётся восполнить их новыми найденными красками поведения.
В целом сценарий о Павлове – значительная удача кинодраматурга. Он сумел так сгустить время действия, охватывающее долгую жизнь Павлова, что не чувствуются провалы в последовательности развития сюжета. Читая сценарий, неотрывно следишь за тщательно выписанным и развивающимся характером Павлова, и это внимание не рассеивается кинематографическим перескакиванием от одной биографической даты к другой.
Картина по сценарию М. Папавы ставится в студии Ленфильм. Перед съёмочным коллективом, и в первую очередь перед режиссёром Г. Рошаль и актёрами, стоит труднейшая задача: воплотить в образы трудный авторский материал, найти наиболее выразительные средства для передачи сложного и противоречивого характера великого учёного, а главное – понять ту глубокую социальную патетику, которая заложена в подтексте диалога основных персонажей. В сценарии, как говорится, «актёрам есть что играть», и поэтому в процессе работы им не следует уходить в сторону от авторского замысла. Тем более, что замысел этот осуществлён с хорошим знанием драматургии и изобретательных средств кино.
Жизнь Павлова должна стать для нашей молодёжи примером самоотверженного служения науке, народу, высокого патриотизма и любви к труду.
Ал. Оленин.
Опубликовано в газете «Советское искусство» от 3.07.1948г.
ретро фильмы
| детские фильмы,
песни, сказки |
читальный зал |
обмен фильмами