Как бы ни были различны взгляды на роль драматурга в кино и значение кинодраматургии, в одном сходятся все: основой художественной картины является сценарий. Все режиссёрские, актёрские или операторские удачи нашего кино не опровергают, а утверждают эту бесспорную истину.
Не подсобный материал, не повод для режиссёрских экспериментов, а полноценное драматургическое произведение – только такой сценарий в силах предопределить успех будущего фильма.
В сценарии Г. Колтунова, опубликованном в печати («Новый мир» №10, 1947) было немало недостатков. Прежде всего речь идет о тех псевдоромантических украшениях, которыми драматург пытался восполнить провалы в развитии сюжета. Авторы фильма поступили правильно, отказавшись от многого, что уводило в сторону от главной темы. Но, не продолжив поиски в главном направлении, они не нашли ничего, чем можно было бы заполнить оставшиеся белые пятна. Больше того, в фильме разрушено многое из того, на чём строился и держался первый вариант сценария.
В результате в выпущенном на экран фильме отсутствует законченная драматургическая композиция, без которой немыслимы полное и глубокое воплощение идеи произведения, всесторонний показ человеческих судеб и характеров.
Фильм задуман как романтическая повесть о полной опасности жизни морских минёров. Жизнь человека – подвиг. Подвиг всегда. В дни мира, равно как и в дни войны. Герой фильма – командир дивизиона катеров магнитного траления Сергей Ратанов. Выбрав в жизни рядовое, скромное место, он хочет быть в центре борьбы – ибо он – участник захватывающей экспедиции в будущее, коммунизм. «А может ли быть большее счастье?»
Интересны эпизоды, в которых показан труд минёров. «Скучная проза» трудовых будней не задавила здесь дыхание поэзии. Не случайно, что именно в «производственных» эпизодах авторы фильма уходят от трафаретов. Здесь они находят приемы подлинно кинематографического, а значит – для фильма – и подлинно художественного видения людей и событий. В показе смертельно опасного труда «морских пахарей» есть суровая и захватывающая правда. Такова сцена подрыва мины на воде. Вместе с молодым матросом Веткиным зритель, затаив дыхание, следит за каждым движением минёров. Таков эпизод разоружения первой импульсной мины на берегу. Просто и правдиво удалось передать в этих эпизодах романтику морского труда. Каждый день, каждая ночь этого труда – подвиг. И каждую ночь не спит жена Ратанова, чтобы жены всех моряков могли спать спокойно.
Но удачи отдельных кусков никак не искупает того, что в фильме отсутствует цельное, жизненно оправданная драматургическая линия. Такая линия дала бы возможность по-настоящему, глубоко раскрыть душевный мир героев, подвести события к единому идейному и психологическому итогу.
В сюжете фильма в отличие от сценария исход основного конфликта сведён к недоразумению.
Ратанову известно о существовании особых импульсных мин, оставленных немцами в советских водах. Каждая такая мина имеет определенный числовой импульс. Например: 21. Это значит, что 20 кораблей пройдут над ней, а 21-й подорвется. Когда секрет мины уже разгадан Ратановым, его катер, вследствие случайности, чуть-чуть (!) не проходит над миной 21-м. Но, опять-таки, по случайному стечению обстоятельств. Ратанов догадывается (!) о грозящей катеру опасности и благополучно подрывает мину.
В опубликованном варианте сценария катер попадал на мину и подрывался. Ратанов и экипаж катера погибали. И в этом была жизненная закономерность, звучавшая как закономерность драматургическая, художественная. Оптимистическое звучание фильма только бы выиграло, если бы авторы не побоялись подлинно драматической ситуации и не заменили её благополучным возвращением героя с традиционным «поцелуем в диафрагму». Такой неожиданный «поворот» в сценарии окончательно разрушил его художественную целостность, размельчил фильм на ряд эпизодов, не устремленных к единой цели.
Исчез, например, всякий смысл в теме «двух Сергеев», которая, по замыслу, должна противопоставлять различные отношения к долгу, к жизни. Сергей (брат жены Ратанова) ищет в жизни только приятного, красивого, он хочет взять от нее лишь радости. Ратанов сознательно берет на себя трудности. Он презирает трудности и не боится их. Любя жизнь, он не страшится смерти. В этом видит Ратанов подлинную романтику.
Гибель Ратанова заставила Сергея изменить своё отношение к жизни. В конце сценария Сергей оказывался на флагманском катере дивизиона, на месте Ратанова.
Это звучало оптимистично и побеждало мотив смерти. В этом была логика жизни, логика искусства. Это осмысливало само наличие фигуры Сергея.
А сейчас в фильме Сергей – случайный персонаж, не принимающий никакого участия в главном драматическом столкновении. Его иждивенческие представления о жизни опровергаются лишь малоубедительными словесными возражениями Ратанова, но не самим ходом событий. Пропала эволюция образа, исчез образ.
Можно без преувеличения сказать, что и в самом фильме, в его методе изображения жизни борются те два крайне противоположных взгляда, носителями которых являются Ратанов и Сергей. И побеждает, к сожалению, не тот принцип, который отстаивается Ратановым.
Отсутствие строгой целеустремлённости в композиции фильма обеднило судьбы героев, не дало возможности раскрыть их душевный мир. Как показаны в фильме люди?
Поступки Ратанова порой гораздо человечнее и значительнее тех характеристик, которые даны ему сценаристом и заключены, главным образом, в репликах героев.
В эпизоде разоружения мины мы видим Ратанова истинным героем. Здесь Ратанов не только храбр, он умён. Удача «на авось» для него унизительна. Он стремится побеждать знанием, силой. Но таких эпизодов до обидного мало, и хороший актёр П. Кадочников большей частью вынужден «дотягивать» образ Ратанова только собственными актёрскими средствами, а не предоставленным ему сценаристом и режиссёром материалом. Недостатки драматургической концепции фильма (а вернее, её отсутствие) сказались прежде всего на роли Ратанова.
Чувствуя, что жизненного, психологического материала в фильме явно недостаточно и словно не веря в его основательность, и сценарист, и постановщик идут по лёгкому пути. Отказываясь от каменистых троп они выбирают «голубые дороги» искусства, ищут путей полегче, сбиваются на пути исхоженные.
Так появилась инородная в ткани фильма и потому повисшая в воздухе полудетективная тема немецкого изобретателя мин Курта Варнета – человека с двумя шрамами крестом на щеке, неизвестно к чему появлявшегося рядом с Сергеем в иностранном порту, шахматная задача с двойным ходом конём, роковые числа 21 (импульсы) и 13 (число мин). Всё это принижает значение победы Ратанова, сводит её к выигрышу, и главное всё-таки – в случае, в удаче. Те моральные качества Ратанова, которые намечены в сценах разоружения мин, которые всячески подчёркиваются режиссёром и актёрами, не находят достойного воплощения из-за несостоятельности концепции сценария.
Но если для образа Ратанова найдены хоть какие-то черты, то остальные члены экипажа катера выглядят, как сплошная безликая масса. У матросов различны лишь их морские специальности. В остальном это варианты одного персонажа. Не ярче выглядят и офицеры Консовский (арт. В. Освецимский) и Калаченко (арт. А. Аркадьев). В сценарии о них сказано: «Оба немолодые, крупные, в орденах». Фильм ничего не добавляет к этой унылой характеристике.
Мичман Береженко (арт. М. Романов), минер Разговоров (арт. С. Столяров) и молодой матрос Веткин (арт. Ю. Любимов), очерченные так же бегло и схематично, оживших лишь в эпизодах подрыва и разоружения мин. Только тогда, когда эти персонажи показаны участвующие в деле, выполняющими свою долю труда по очищению советских вод от вражеского наследия, в них появляются какие-то индивидуальные черточки, робкие намёки на характер.
По той же причине бледна и бездейственна Надя (М. Калинкина). Она ведь не участвует в подрыве мин. А ничто другое, что осветило бы облик этой женщины, не найдено.
И артисту В. Добровольскому в роли Сергея, потерявшему всякий внутренний стимул, трудно найти черты определяющие зерно образа.
Постановщик фильма В. Браун не сумел преодолеть основные недостатки сценария. Отдельные режиссёрские неудачи и некоторые неполно снятые куски ни в какой мере не восполняют отсутствия правильного, понятного и художественно осмысленного сквозного действия фильма. Не искупает этого и операторская работа (главный оператор И. Шеккер), в которой можно отметить ряд удачных событий.
Так из-за отсутствия добротного сценария, пронизанной единой идеей и устремленной к правильно понятой, осмысленной цели, большая и важная тема подвига ограничена в фильме отдельными эпизодами из жизни морских минёров. Правда жизни, очерченная в этих эпизодах не поднята до художественного обобщения, и потому фильм «Голубые дороги» не смотрится на экране как цельное и законченное произведение.
Не подсобный материал, не повод для режиссёрских экспериментов, а полноценное драматургическое произведение – только такой сценарий в силах предопределить успех будущего фильма.
В сценарии Г. Колтунова, опубликованном в печати («Новый мир» №10, 1947) было немало недостатков. Прежде всего речь идет о тех псевдоромантических украшениях, которыми драматург пытался восполнить провалы в развитии сюжета. Авторы фильма поступили правильно, отказавшись от многого, что уводило в сторону от главной темы. Но, не продолжив поиски в главном направлении, они не нашли ничего, чем можно было бы заполнить оставшиеся белые пятна. Больше того, в фильме разрушено многое из того, на чём строился и держался первый вариант сценария.
В результате в выпущенном на экран фильме отсутствует законченная драматургическая композиция, без которой немыслимы полное и глубокое воплощение идеи произведения, всесторонний показ человеческих судеб и характеров.
Фильм задуман как романтическая повесть о полной опасности жизни морских минёров. Жизнь человека – подвиг. Подвиг всегда. В дни мира, равно как и в дни войны. Герой фильма – командир дивизиона катеров магнитного траления Сергей Ратанов. Выбрав в жизни рядовое, скромное место, он хочет быть в центре борьбы – ибо он – участник захватывающей экспедиции в будущее, коммунизм. «А может ли быть большее счастье?»
Интересны эпизоды, в которых показан труд минёров. «Скучная проза» трудовых будней не задавила здесь дыхание поэзии. Не случайно, что именно в «производственных» эпизодах авторы фильма уходят от трафаретов. Здесь они находят приемы подлинно кинематографического, а значит – для фильма – и подлинно художественного видения людей и событий. В показе смертельно опасного труда «морских пахарей» есть суровая и захватывающая правда. Такова сцена подрыва мины на воде. Вместе с молодым матросом Веткиным зритель, затаив дыхание, следит за каждым движением минёров. Таков эпизод разоружения первой импульсной мины на берегу. Просто и правдиво удалось передать в этих эпизодах романтику морского труда. Каждый день, каждая ночь этого труда – подвиг. И каждую ночь не спит жена Ратанова, чтобы жены всех моряков могли спать спокойно.
Но удачи отдельных кусков никак не искупает того, что в фильме отсутствует цельное, жизненно оправданная драматургическая линия. Такая линия дала бы возможность по-настоящему, глубоко раскрыть душевный мир героев, подвести события к единому идейному и психологическому итогу.
В сюжете фильма в отличие от сценария исход основного конфликта сведён к недоразумению.
Ратанову известно о существовании особых импульсных мин, оставленных немцами в советских водах. Каждая такая мина имеет определенный числовой импульс. Например: 21. Это значит, что 20 кораблей пройдут над ней, а 21-й подорвется. Когда секрет мины уже разгадан Ратановым, его катер, вследствие случайности, чуть-чуть (!) не проходит над миной 21-м. Но, опять-таки, по случайному стечению обстоятельств. Ратанов догадывается (!) о грозящей катеру опасности и благополучно подрывает мину.
В опубликованном варианте сценария катер попадал на мину и подрывался. Ратанов и экипаж катера погибали. И в этом была жизненная закономерность, звучавшая как закономерность драматургическая, художественная. Оптимистическое звучание фильма только бы выиграло, если бы авторы не побоялись подлинно драматической ситуации и не заменили её благополучным возвращением героя с традиционным «поцелуем в диафрагму». Такой неожиданный «поворот» в сценарии окончательно разрушил его художественную целостность, размельчил фильм на ряд эпизодов, не устремленных к единой цели.
Исчез, например, всякий смысл в теме «двух Сергеев», которая, по замыслу, должна противопоставлять различные отношения к долгу, к жизни. Сергей (брат жены Ратанова) ищет в жизни только приятного, красивого, он хочет взять от нее лишь радости. Ратанов сознательно берет на себя трудности. Он презирает трудности и не боится их. Любя жизнь, он не страшится смерти. В этом видит Ратанов подлинную романтику.
Гибель Ратанова заставила Сергея изменить своё отношение к жизни. В конце сценария Сергей оказывался на флагманском катере дивизиона, на месте Ратанова.
Это звучало оптимистично и побеждало мотив смерти. В этом была логика жизни, логика искусства. Это осмысливало само наличие фигуры Сергея.
А сейчас в фильме Сергей – случайный персонаж, не принимающий никакого участия в главном драматическом столкновении. Его иждивенческие представления о жизни опровергаются лишь малоубедительными словесными возражениями Ратанова, но не самим ходом событий. Пропала эволюция образа, исчез образ.
Можно без преувеличения сказать, что и в самом фильме, в его методе изображения жизни борются те два крайне противоположных взгляда, носителями которых являются Ратанов и Сергей. И побеждает, к сожалению, не тот принцип, который отстаивается Ратановым.
Отсутствие строгой целеустремлённости в композиции фильма обеднило судьбы героев, не дало возможности раскрыть их душевный мир. Как показаны в фильме люди?
Поступки Ратанова порой гораздо человечнее и значительнее тех характеристик, которые даны ему сценаристом и заключены, главным образом, в репликах героев.
В эпизоде разоружения мины мы видим Ратанова истинным героем. Здесь Ратанов не только храбр, он умён. Удача «на авось» для него унизительна. Он стремится побеждать знанием, силой. Но таких эпизодов до обидного мало, и хороший актёр П. Кадочников большей частью вынужден «дотягивать» образ Ратанова только собственными актёрскими средствами, а не предоставленным ему сценаристом и режиссёром материалом. Недостатки драматургической концепции фильма (а вернее, её отсутствие) сказались прежде всего на роли Ратанова.
Чувствуя, что жизненного, психологического материала в фильме явно недостаточно и словно не веря в его основательность, и сценарист, и постановщик идут по лёгкому пути. Отказываясь от каменистых троп они выбирают «голубые дороги» искусства, ищут путей полегче, сбиваются на пути исхоженные.
Так появилась инородная в ткани фильма и потому повисшая в воздухе полудетективная тема немецкого изобретателя мин Курта Варнета – человека с двумя шрамами крестом на щеке, неизвестно к чему появлявшегося рядом с Сергеем в иностранном порту, шахматная задача с двойным ходом конём, роковые числа 21 (импульсы) и 13 (число мин). Всё это принижает значение победы Ратанова, сводит её к выигрышу, и главное всё-таки – в случае, в удаче. Те моральные качества Ратанова, которые намечены в сценах разоружения мин, которые всячески подчёркиваются режиссёром и актёрами, не находят достойного воплощения из-за несостоятельности концепции сценария.
Но если для образа Ратанова найдены хоть какие-то черты, то остальные члены экипажа катера выглядят, как сплошная безликая масса. У матросов различны лишь их морские специальности. В остальном это варианты одного персонажа. Не ярче выглядят и офицеры Консовский (арт. В. Освецимский) и Калаченко (арт. А. Аркадьев). В сценарии о них сказано: «Оба немолодые, крупные, в орденах». Фильм ничего не добавляет к этой унылой характеристике.
Мичман Береженко (арт. М. Романов), минер Разговоров (арт. С. Столяров) и молодой матрос Веткин (арт. Ю. Любимов), очерченные так же бегло и схематично, оживших лишь в эпизодах подрыва и разоружения мин. Только тогда, когда эти персонажи показаны участвующие в деле, выполняющими свою долю труда по очищению советских вод от вражеского наследия, в них появляются какие-то индивидуальные черточки, робкие намёки на характер.
По той же причине бледна и бездейственна Надя (М. Калинкина). Она ведь не участвует в подрыве мин. А ничто другое, что осветило бы облик этой женщины, не найдено.
И артисту В. Добровольскому в роли Сергея, потерявшему всякий внутренний стимул, трудно найти черты определяющие зерно образа.
Постановщик фильма В. Браун не сумел преодолеть основные недостатки сценария. Отдельные режиссёрские неудачи и некоторые неполно снятые куски ни в какой мере не восполняют отсутствия правильного, понятного и художественно осмысленного сквозного действия фильма. Не искупает этого и операторская работа (главный оператор И. Шеккер), в которой можно отметить ряд удачных событий.
Так из-за отсутствия добротного сценария, пронизанной единой идеей и устремленной к правильно понятой, осмысленной цели, большая и важная тема подвига ограничена в фильме отдельными эпизодами из жизни морских минёров. Правда жизни, очерченная в этих эпизодах не поднята до художественного обобщения, и потому фильм «Голубые дороги» не смотрится на экране как цельное и законченное произведение.
Ю. Грачевский.
Опубликовано в газете «Советское искусство» от 31.01.1948г.
ретро фильмы
| детские фильмы, песни, сказки | читальный зал |
обмен фильмами